Звездный зверь - Страница 11

Около девяти часов они водворили Ламокса во временную клетку возле здания суда. Ламокс был в восторге от запаха стали и хотел тотчас же откусить кусочек. Джон Томас вынужден был проявить твердость. Он вошел к Ламоксу в клетку и стал ласкать его и разговаривать с ним, тогда как рабочие начали заваривать проход. Он несколько обеспокоился, увидев массивную стальную конструкцию, поскольку ему не представилось случая сказать шефу Драйзеру, что сталь против Ламокса не просто бесполезна… Но теперь, похоже, говорить что-либо слишком поздно. Особенно поскольку шеф Драйзер гордился своим загоном. Времени на заливку фундамента не было, поэтому он заказал коробку открытого типа из стальных балок, с крышей, днищем и боковинами, при этом одна сторона пока оставалась открытой, чтобы можно было ввести Ламокса и закрыть клетку.

Да, думал про себя Джон Томас, они все так уверены в своей правоте, что даже не побеспокоились спросить меня. Он решил просто попросить Ламокса не есть ни кусочка клетки под угрозой наказания — и надеялся на лучшее.

Ламокс склонялся скорее к возражению: с его точки зрения, это было глупо — пытаться запереть голодного мальчика в клетке из пирожков.

Один из рабочих закончил свою работу, опустил сварочную горелку и сказал:

— Знаете, похоже, это существо разговаривает.

— Разговаривает, — коротко ответил Джон Томас.

Человеческая речь со стороны внеземных существ не была диковинкой, особенно благодаря передачам по стереовидению, и рабочий, казалось, был удовлетворен его ответом. Но скоро снова встал около клетки.

— Я никогда еще не разговаривал с животными, — сказал он. Джон Томас не ответил: замечание было таким, что на него можно было и не отвечать.

Теперь, когда у него выдалось время, он решил внимательно осмотреть Ламокса. Кое-что на его теле вызывало беспокойство. Впервые эти симптомы он заметил на утро, последовавшее за той ужасной прогулкой: две припухлости, расположенные там, где у Ламокса оказались бы плечи, если бы он их имел. Вчера вечером ему показалось, что они стали больше, и это его смущало, поскольку он надеялся, что то всего лишь… не то чтобы Ламокс легко получал ушибы.

Эти припухлости действительно беспокоили Джона Томаса. Возможно, его подопечный ушибся во время своих нечаянных спортивных упражнений. Выстрел, который, сделал мистер Ито, не принес ему вреда, остался лишь небольшой след от пороха в том месте, куда попал заряд, и больше ничего. Заряд оказался подобен сильному удару для мула: шокирующий, но безвредный.

Ламокс мог ушибиться, когда продирался через теплицы, но это казалось маловероятным. Скорее всего, он ушибся при падении с виадука. Джон Томас знал, что такое падение убило бы любое земное животное, у которого такое же неблагоприятное соотношение веса и роста, например, слона. Конечно, Ламокс, с его неземными особенностями тела, не был столь же хрупким, как слон… и все же он вполне мог ушибиться.

Черт побери! Припухлости стали еще больше, чем раньше. Они уже превратились в настоящие опухоли, а кожа на них казалась мягче и тоньше, чем броня, в которую был закован Ламокс. Интересно, думал Джон Томас, может ли у существа, подобного Ламоксу, образоваться злокачественная опухоль, скажем, от ушиба? Он не знал этого, и даже не знал никого, кто бы это мог знать. Насколько он помнил, Ламокс никогда не болел, и отец никогда не упоминал насчет того, чтобы с Ламоксом что-либо случалось. Он был неизменно одинаков вчера, сегодня и всегда — не считая того, что становился все больше.

Надо бы сегодня вечером просмотреть дневник дедушки и записи прадедушки. Может быть, он что-нибудь упустил…

Он надавил пальцем на одну из выпуклостей. Ламокс беспокойно зашевелился.

— Больно?

— Нет, — ответил детский голосок. — Щекотно.

Ответ не успокоил Джона Томаса. Он знал, что Ламокс боится щекотки, но для этого требовалось что-нибудь вроде мотыги. Припухлости, должно быть, были очень чувствительны. Он уже собрался продолжить обследование, когда его окликнули сзади.

— Джон! Джонни!..

Он обернулся. Снаружи клетки стояла Бетти.

— Привет, проныра, — сказал он. — Получила мое послание?

— Да, но уже после восьми. Ты ведь знаешь моих… Эй, Ламокс! Как ты, деточка?

— Все хорошо, — ответил Ламокс.

— Я и записал послание на пленку, — ответил Джон Томас. — Эти идиоты подняли меня с постели до рассвета. Какая глупость!

— Зато полюбовался восходом солнца! Но из-за чего такая суматоха? Мне казалось, слушание дела назначено на следующую неделю.

— Мне тоже так казалось. Но появилась какая-то шишка из инопланетного министерства, прибывшая прямо из столицы. И теперь она будет всё решать.

— Как!?

— А в чем дело?

— Как — в чем дело? Я же ведь не знаю, кто этот человек из столицы. Я рассчитывала, что придется иметь дело с судьей О'Фаррелом… Впрочем, понимаю, что заставляет его торопиться. Этот новый судья… впрочем, не знаю. У меня есть кое-какие соображения, которые я еще не успела оформить. — Она нахмурилась. — Нам нужна отсрочка.

— Зачем? — спросил Джон Томас. — Почему бы нам не пойти сейчас в суд и не рассказать, как все было?

— Джонни, ты безнадежен. Если бы дело было только в этом, тогда никакого суда не было бы.

— Может, все будет не так уж и плохо?

— Ну-ну… Послушай, тугодум, хватит болтать глупости. У нас в запасе чуть более часа… — Она глянула на часы на башне старинного здания суда. — Нужно успеть провернуть одно дельце. Только давай пошевеливайся. Надо бы зарегистрировать права на Ламокса как на имущественную принадлежность землевладельца.