Звездный зверь - Страница 45

Он повел Ламокса окольными путями, обходя дома, пробираясь к тому месту, где, в трех милях к западу, современная дорога входила в один из туннелей, а трансконтинентальное шоссе начинало подниматься вверх. Он не дошел до самой развилки ярдов сто, оставив Ламокса на пустующей стоянке и предупредив его, чтобы тот не двигался. Затем осмотрелся вокруг.

Он не мог вывести Ламокса на современную скоростную дорогу, чтобы выйти затем на старое шоссе, потому что их могли заметить. Но Джон Томас приметил, что около развилки есть еще дорога, которой пользовались строители. Она не была бетонирована, но зато покрыта довольно плотным слоем гранитного гравия, на котором Ламокс не оставит следов. Он вернулся к Ламоксу и увидел, что тот мирно доедает указатель с надписью «Распродажа». Джонни отругал его, отобрал вывеску, но затем решил, что нужно отдать Ламоксу ее остатки, чтобы не оставлять примет его пребывания. Затем они с Ламоксом, дожевывающим вывеску, продолжили свой путь.

Когда они оказались на старой дороге, Джон Томас наконец испытал облегчение. На протяжении нескольких миль дорога была все еще в хорошем состоянии, потому что ею пользовались обитатели нескольких домов, расположенных дальше в каньоне. Но никакого движения здесь не было, поскольку дорога никуда не вела, а местное движение в это время отсутствовало.

Один или два раза над ними пролетал автокар — очевидно, кто-то припозднился из гостей или из театра домой. Но пассажиры, скорее всего, не заметили гигантское животное, шагающее по дороге внизу; во всяком случае, не обратили на него внимания.

Дорога поднималась вверх вдоль каньона и наконец вышла на плоскогорье. Здесь ее преграждал барьер с плакатом «Дорога закрыта. Автомобильное движение запрещено». Джонни спустился на землю и осмотрел барьер. Тот представлял собой тяжелый деревянный брус, расположенный на высоте человеческой груди.

— Лами, ты сможешь перешагнуть через этот барьер, не дотронувшись до него?

— Конечно, Джонни.

— Хорошо. Тогда, пожалуйста, сделай это. Ни в коем случае не урони балку, постарайся даже не задеть ее.

— Не задену, Джонни.

И он действительно не задел балку. Вместо того чтобы перепрыгнуть через низкий барьер, как это делает лошадь, он как бы переплыл волной через него, переставив сначала передние, а затем задние ноги. Джонни пролез под барьером и присоединился к нему.

— Я не знал, что ты на такое способен.

— Я тоже не знал.

Дорога впереди была довольно неровной. Джонни остановился, чтобы укрепить мешок с продуктами с помощью веревки, которую пропустил под «килем» Ламокса, а заодно закрепился и сам, подсунув затем под веревку свои бедра.

— Теперь все в порядке, Лами. Давай прибавим скорости. Только не пускайся галопом. Мне не хотелось бы падать с такой высоты.

— Ну держись, Джонни!

Ламокс двинулся быстрее, продолжая переставлять ноги как при медленной ходьбе. Он шел как бы быстрой рысью, причем очень ровной благодаря большому количеству ног. Джонни обнаружил, что очень устал, как физически, так и морально. Сейчас он чувствовал себя в безопасности, вдали от города и загруженных дорог, и усталость в нем начала побеждать. Он облокотился на спину Ламокса, и тот сделал ему удобное ложе. Мерное движение укачивало, звук размеренно ступающих ног действовал успокаивающе. И наконец Джонни уснул.

Ламокс продолжал идти уверенным шагом по разбитой дороге. Он использовал свое ночное зрение, и потому им не грозила опасность наткнуться на что-нибудь в темноте. Он знал, что Джонни заснул, и старался идти как можно ровнее. Но вскоре это ему надоело, и он тоже решил прикорнуть. Он плохо спал в последние ночи, которые провел вне дома. Все это время вокруг происходили какие-то глупости и всегда находился кто-то, раздражавший его. Кроме того, беспокоило отсутствие Джонни. А сейчас он выставил сторожевой глаз, закрыл все остальные глаза и передал управление телом второму мозгу, расположенному в задней части туловища. Ламокс крепко заснул, оставив бодрствовать лишь незначительную часть своего разума, которая никогда не спала, но выполняла лишь самые простейшие функции, как, например, наблюдение за дорогой и управление восемью без устали переступающими громадными ногами.

Джон Томас проснулся, когда звезды на предутреннем небе уже начали гаснуть. Он размял затекшие мускулы, и его охватил озноб. Вокруг вверх уходили скалы. Дорога как раз огибала одну из них. С противоположной стороны была пропасть, по дну которой протекал ручей. Джонни выпрямился.

— Эй, Лами!

Никакого ответа. Он крикнул снова. На этот зраз Ламокс сонно ответил:

— В чем дело, Джонни?

— Но ведь ты же спишь! — уличающим тоном воскликнул Джонни.

— Я и не говорю, что не сплю.

— Ну хорошо, хорошо… Мы все еще на той же дороге?

Ламокс проконсультировался со своим alter ego и ответил:

— Да. А разве ты хотел, чтобы это было не так?

— Нет. Но теперь нужно сойти с нее, потому что уже светает.

— Почему?

Джон Томас не знал, что ответить. Он не был уверен, что сможет объяснить Ламоксу, что его осудили на смерть, и теперь нужно скрываться.

— Так надо, вот почему. Продолжай двигаться вперед, я тебе потом все объясню.

Уровень, на котором проходило русло горной речки, постепенно повышался. Через милю-другую дорога шла всего на несколько футов выше потока. Вскоре они вышли к месту, где речка привольно разлилась по широкому плесу, усеянному торчащими из воды камнями.

— Ух ты, отлично! — воскликнул Джон Томас.